ВХОД ГОСПОДЕНЬ в Иерусалим
Вход Господень в Иерусалим – один из главных церковных праздников, относящийся в Православной Церкви к числу двунадесятых. Посвящен воспоминанию описанного всеми четырьмя евангелистами важного события последних дней земной жизни Господа Иисуса Христа – Его торжественного прибытия в Иерусалим накануне праздника иудейской Пасхи, которое хронологически и содержательно предшествовало Его Страстям и было осуществлением ветхозаветных пророчеств.
Праздник Входа Господня в Иерусалим отмечается в воскресенье, за неделю до Пасхи, и открывает собой Страстную седмицу. Поскольку в символике и самого Входа Господня в Иерусалим, и его литургического празднования важное место занимают пальмовые ветви (слав. «вайя»), праздник обычно называют Неделей ваий, в славянской традиции известно его обозначение еще и как Недели цветоносной или цветной. На Руси в богослужебной практике пальмовые ветви традиционно заменяют ветвями вербы, отчего Неделя ваий носит также название Вербного воскресенья.
Согласно евангельскому повествованию, за пять дней до иудейского праздника Пасхи Господь подошел к селениям Виффагия и Вифания у Елеонской горы вместе со Своими учениками и поручил двум из них привести Ему молодого осла, на которого никто никогда не садился. Когда ученики исполнили повеление, Христос сел верхом и стал спускаться с горы к Иерусалиму под приветственные возгласы учеников и народа, которые встречали Христа, постилая свои одежды и срезанные с финиковых пальм ветви на Его пути, восклицая: «...осанна Сыну Давидову! благословен Грядущий во имя Господне! осанна в вышних!».
Последний возглас является парафразом исполнявшегося по большим праздникам Псалма 117: «О, Господи, спаси же! О, Господи, споспешествуй же! Благословен грядущий во имя Господне! Благословляем вас из дома Господня».
Выражение «осанна в вышних» может быть истолковано следующим образом: «спаси Ты, Который в вышних» (свт. Иоанн Златоуст). Все евангелисты, кроме Марка, отмечают недовольство иудейских учителей обстоятельствами события, в первую очередь тем, что Иисус Христос не запретил встречать Его этими словами, понимавшимися в т. ч. как приветствие Мессии-Царю. Евангелист Матфей пишет, что Вход Господа в Иерусалим заставил весь город прийти в движение. Народа, собравшегося на Пасху, было много, так как каждый иудей стремился отметить этот праздник в Иерусалиме. Бывали года, когда по приблизительным подсчетам в город приходило и приезжало более двух миллионов человек. Апостол Иоанн подчеркивает, что торжественная встреча Христа была вызвана тем, что народ был потрясен чудом воскрешения из мертвых праведного Лазаря Четверодневного; Матфей и Лука непосредственно связывают событие Входа Господня в Иерусалим с последовавшим за ним изгнанием Христом торгующих из иерусалимского храма.
Обстоятельства Входа Господня в Иерусалим, в частности, поездка Иисуса Христа на молодом осле, согласно евангелистам, была осуществлением пророчества Захарии (Зах. 9:9): «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной». У евангелиста Матфея пророчество Захарии описано как осуществленное вплоть до мельчайших подробностей, так как говорится не об одном, а о двух животных – ослице и осленке. Возможно, второе, взрослое животное было необходимо, чтобы молодой, необъезженный осел не боялся множества собравшихся людей и спокойно шел через толпу. Все четыре апостола и евангелиста согласно подчеркивают, что на осла до Христа никто никогда не садился – это указывает на ритуальную чистоту животного и возможность принесения его в жертву Богу.
Прибытие Господа верхом на осле напоминало также обстоятельства помазания на царство Соломона (3Цар. 1:32–40), то есть воспринималось всеми как вход в Иерусалим истинного Царя Израиля – это подтверждается и тем, что люди постилали под ноги Ему свою одежду. В целом выбор ослика должен был подчеркнуть мирный характер вступления Мессии-Царя в Его город, контрастирующий с обычными для торжественного входа земных царей и полководцев боевыми скакунами, слонами и колесницами.
Однако из находившихся тогда на улицах Иерусалима только Один Христос знал, что вместо земного царства Он приносит человеку Царство Небесное, вместо избавления от земного рабства Он освобождает человека от рабства гораздо худшего – от рабства греху. Он Один знал, что путь, усеянный ныне пальмовыми ветвями, ведет к Кресту и Голгофе.
Особое значение имеют указания на использование народом ветвей финиковых пальм во время встречи Христа. У древних евреев пальма – дерево красивое, ветвистое и плодовитое – служила символом веселья и торжества, ее ветви использовались во время проведения религиозных процессий осеннего праздника Кущей: «в первый день возьмите себе ветви красивых дерев, ветви пальмовые и ветви дерев широколиственных и верб речных, и веселитесь пред Господом Богом вашим семь дней» (Лев. 23:40). Пальмовые ветви употреблялись в торжественных случаях: Симон Маккавей шел очищать Иерусалим и оскверненный язычниками Храм в сопровождении музыки, пения и пальмовых ветвей. С пальмами в руках было принято встречать знатных лиц. Пальма – символ мужества – давалась в награду победителям. Встреча Христа с вайями послужила источником для христианского употребления ветвей пальм в празднике Входа в Иерусалим.
Во время всенощного бдения под праздник Входа Господня в Иерусалим молящиеся как бы встречают невидимо грядущего Господа и приветствуют Его, как Победителя ада и смерти, держа в руках ветви, цветы и зажженные свечи. На утрене (второй части бдения), после чтения Евангелия, священник совершает каждение верб, читает молитву и окропляет ветви святой водой.
Святые отцы Церкви рассматривают Вход Господень в Иерусалим как важное событие евангельской истории; и объясняют его как торжественное прибытие Царя-Христа в тот город, где Ему предстояло принять добровольные Страсти и Крестную смерть. Самый день, избранный Спасителем для входа в Иерусалим, прообразовательно свидетельствует об искупительной жертве. Святитель Амвросий Медиоланский говорит, что Христос вступил в Иерусалим в день избрания агнца, которого, согласно иудейской традиции, надлежало заколоть на Пасху. Следовательно, Христос, как истинный Агнец, который должен был претерпеть распятие в пятницу, вошел в Иерусалим именно тогда, когда избирался прообразовательный агнец.
(Источник: Еженедельная приходская стенгазета Комиссии по миссионерству и катехизации при Епархиальном совете г. Москвы. Выпуск № 17 (240), 25.04.2021)
О́бщее воскресе́ние/ пре́жде Твоея́ стра́сти уверя́я/ из ме́ртвых воздви́гл еси́ Ла́заря, Христе́ Бо́же./ Те́мже и мы, я́ко о́троцы побе́ды зна́мения нося́ще,/ Тебе́ Победи́телю сме́рти вопие́м:/ оса́нна в вы́шних,// благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне.
Спогре́бшеся Тебе́ креще́нием, Христе́ Бо́же наш,/ безсме́ртныя жи́зни сподо́бихомся воскресе́нием Твои́м,/ и воспева́юще зове́м:/ оса́нна в вы́шних,// благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне.
На престо́ле на Небеси́,/ на жребя́ти на земли́ носи́мый, Христе́ Бо́же,/ А́нгелов хвале́ние и дете́й воспева́ние/ прия́л еси́ зову́щих Ти:// благослове́н еси́, гряды́й Ада́ма воззва́ти.
Велича́ем Тя, Живода́вче Христе́, Оса́нна в вы́шних и мы Тебе́ вопие́м Благослове́н Гряды́й во и́мя Госпо́дне.
Го́споди Иису́се Христе́ Бо́же наш, в вы́шних со Отце́м на Престо́ле седя́й, вы́ну на крылу́ от Херуви́м носи́мый и пева́емый от Серафи́м, во днех же пло́ти Своея́ на жребя́ти о́сли се́сти изво́ливый на́шего ра́ди спасе́ния, и от дете́й воспева́ние прия́вый и во Святы́й град Иерусали́м пре́жде шести́ дней бытия́ Па́схи на во́льную страсть прише́дый, да спасе́ши мир Кресто́м, погребе́нием и Воскресе́нием Твои́м! И я́коже тогда́ лю́дие, седя́щие во тьме и се́ни сме́ртней, прие́мши ве́тви древе́с и ва́иа от фи́ник, срето́ша Тя, Сы́на Дави́дова Тя испове́дуя, та́кожде и нас ны́не в предпра́зднственный день сей в подража́ние о́нех ва́иа и ве́тви в рука́х нося́щих соблюди́ и сохрани́. И я́коже о́нии наро́ди и де́ти “оса́нна” Тебе́ приноша́ху, сподо́би и нам во псалма́х и пе́ниих духо́вных душа́ми чи́стыми и нескве́рными усты́ просла́вити вся вели́чия Твоя́ в пра́здник сей и во всю седми́цу стра́сти Твоея́ и неосужде́нно дости́гнути и причасти́тися Боже́ственныя ра́дости Святы́я Па́схи в пресве́тлые дни Живоно́снаго Воскресе́ния Твоего́, да воспое́м и просла́вим Твое́ Божество́ вку́пе со Безнача́льным Твои́м Отце́м и Пресвяты́м и Благи́м и Животворя́щим Твои́м Ду́хом всегда́ ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
АКАФИСТ ВХОДУ ГОСПОДНЮ В ИЕРУСАЛИМ
Празднуем мы ныне одно из самых великих событий в земной жизни Господа нашего Иисуса Христа – Его торжественный вход в Иерусалим.
Надо, чтобы поняли все вы, каково значение этого праздника, чтобы поняли, каков смысл входа Господня в Иерусалим, ибо когда кто-нибудь впервые знакомится с Евангелием, то останавливается его мысль на главе, которая повествует о входе Господнем в Иерусалим, останавливается с удивлением, даже с недоумением, ибо читали они во многих других местах Евангелия, что Господь наш Иисус Христос всегда и неизменно отклонял от Себя всякие почести, всякое превозношение, ибо был Он кроток и смирен сердцем.
Он запрещал бесам, которых изгонял из одержимых ими, разглашать, что они знают, кто Он, что знают, что Он Сын Божий. Почти всегда исцеленным Им Он тоже запрещал разглашать о чуде.
Когда исповедал Его святой Петр как Христа, Сына Божия – Мессию, тогда сказал ему Христос: «Блажен ты, Симон, сын Ионин, ибо не плоть и кровь открыли тебе это, но Отец Мой, Сущий на небесах». Апостолы знали, но апостолам тоже заповедано было не разглашать никому о том, что Он Христос, Мессия, Сын Божий.
Итак, все то, что было прежде, как бы стояло в некотором противоречии со входом Господним в Иерусалим. Никогда прежде не видели Господа иначе, как шествовавшим пешком; здесь впервые увидели Его сидящим на осле. Никогда не видели, чтобы Он не уклонялся от всяких почестей, а теперь Он принимал их.
Что же это значило? Почему теперь как бы изменился образ действий Господа Иисуса Христа? Почему никогда прежде за три с половиной года Своей проповеди Он не позволял никому разглашать, что Он Мессия, Спаситель мира? Почему и Сам никогда не говорил об этом?
Почему? Потому что не пришло еще время открыть это людям, потому что неблаговременно было Ему открыться как Мессии.
Что было бы, если бы Он поспешил открыть свое мессианское достоинство? Вы знаете, как люто враждовали первосвященники, книжники, фарисеи против Него. Неужели же тогда, в начале земной деятельности Спасителя, они могли бы потерпеть, что Он провозгласил Себя Мессией?
Нет, ни в коем случае! Это только усилило бы их ненависть и вражду против Него, привело бы к ранней, безвременной смерти от злой руки их. Тогда, до входа Господа в Иерусалим, еще не настало время объявлять Его Христом, Сыном Божиим, Мессией.
А теперь настало. Господь знал, когда надлежало открыть всему народу Его достоинство как Христа, и вход Господа в Иерусалим имел целью именно это: открыть Иисуса как Спасителя, Сына Божия и Мессию.
Как, в какой форме совершено это великое дело Господом нашим Иисусом Христом? Не со славою великою, не с той славой, которую должен был принять Мессия, если бы Он был тем, за кого считали и каким ожидали Его иудеи; если бы цель Его пришествия была только в том, чтобы воцариться навеки над народом израильским, поставить его превыше всех других народов и стать земным царем.
Ведь сказал же Спаситель на суде Пилата в ответ на вопрос Пилата, царь ли Он: «Ты говоришь... Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18, 36).
Если бы искал Он царства от мира сего, если бы желал быть тем Мессией, великим царем, какого ожидал народ израильский, то, конечно, Он не вошел бы в Иерусалим в таком бедном, смиренном виде.
Разве не было среди уверовавших в Него, среди глубоко чтивших Его большого количества богатых и знатных, которые могли бы по первому намеку Его обставить вход в Иерусалим, как вход царя: дать великолепных коней, колесницы, которые сопровождали бы толпы народа, как сопровождали в Риме великих полководцев, одержавших славные победы над врагами? Их награждали так называемым триумфом. Это шествие триумфатора бывало полно великой славы, полно блеска. Триумфатор стоял на роскошно убранной колеснице, запряженной четверкой великолепных коней, высоко держа свою гордую голову, увенчанную лавровым венком, и принимал отовсюду знаки преклонения и прославления. Впереди шли войска с музыкой громогласной. А позади колесницы вели закованных в цепи царей и вождей того царства, которое покорил триумфатор.
А Господь Иисус Христос неужели мог так совершить вход Свой? О нет, о нет!
Всякая слава земная ничтожна и исчезает как дым, и все те, которые были удостоены в Риме триумфа, давно, давно забыты людьми. Есть другая слава, неизмеримо более высокая, чем слава триумфаторов: есть слава доблестного смирения, кротости и добродетелей, ибо эти великие духовные качества неизмеримо выше всех заслуг военных и гражданских и всякой славы человеческой, ничтожной пред славой кротких, смиренных, полных любви и добродетелей.
Царство Христово было не от мира сего, оно было Царством от Бога. И славой его должна была быть слава Божия. И эту славу стяжал Он в Своем смиренном шествии на осле, на котором сидел Он, не гордо подняв голову, а низко опустив ее и орошая Свои святые ланиты потоками слез.
Было теперь благовременно открыться народу израильскому как смиренному и страдающему Мессии, как рабу Иеговы, как Отроку, Который тих и кроток, Которого Отец Небесный держит за руку, Который «трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» (Ис. 42, 3).
Таков был вход Господа в Иерусалим. Подумаем, неужели всякий, кто был бы на месте Господа Иисуса в этот момент Его славного вхождения в Иерусалим, кто стремился бы к славе и почестям земным, к власти царской, неужели не использовал бы восторг народа, вызванный величайшим чудом воскрешения мертвеца на четвертый день после смерти – неужели не использовал бы такого восторга народного, чтобы подлинно воцариться?!
О как легко мог это сделать Христос! О с каким страхом и смятением смотрели Его враги на славный Его вход в Иерусалим! Как трепетали, думая: неужели станет царем, неужели станет нашим властителем?
А Господу это не было нужно, ибо Царство Его не от мира сего.
Он восседал на осленке, сопровождаемом ослицей, и горько плакал... Почему, почему Он горько плакал?!
Это объясняют Его собственные слова, обращенные к Иерусалиму, которые услышали окружающие Его: «... о, если бы и ты, хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих» (Лк. 19, 42).
О, если бы ты, Иерусалим, в этот самый решающий для тебя день узнал, что служит к миру твоему: о, если бы узнал, что Я именно тот Мессия, Который пришел спасти тебя, что Я царь твой не земной, а Царь Небесный! Если бы ты знал!.. Но сокрыто это от очей твоих.
Господь знал, что должен будет претерпеть народ, отвергший Его, распявший Его на кресте, за отвержение Его, за распятие Его.
Он знал, что придут Веспасиан и Тит, обложат Иерусалим окопами, подвергнут его несказанным ужасам осады, описание которой читаем у историка еврейского Иосифа Флавия, современника этих событий.
Неописуемо ужасна была страшная осада Иерусалима: матери убивали и варили детей своих, чтобы съесть их. Иерусалим был разрушен так, что не осталось в нем камня на камне. Храм Иерусалимский был разрушен, чтобы не быть никогда более восстановленным.
Об этом плакал Христос.
О, если бы ты, Иерусалим, хоть в этот день твой узнал, что служит к спасению твоему... «Но это сокрыто ныне от глаз твоих».
Народ ликовал, народ кричал, размахивая финиковыми ветвями: «Благословен грядый во имя Господне! осанна в Вышних!» (Мф. 21, 9).
Народ постилал одежды свои под ноги осла, на котором Он ехал, дети восклицали, вознося хвалу Богу.
А в черных душах своих книжники, фарисеи, первосвященники терзались, негодовали и, не выдержав, сказали Господу: «Запрети, запрети им: слышишь, что кричат».
«Иисус же говорит им: да! разве вы никогда не читали: из уст младенцев и грудных детей Ты устроил хвалу» (Мф. 21, 16).
И замолчали злобные люди. Они хотели, они просили, чтоб Господь запретил прославлять Его.
А что ответил Господь? – «... если они умолкнут, то камни возопиют» (Лк. 19, 40).
Ибо о таком великом событии, которое видите вы, нельзя молчать – даже камням нельзя молчать.
Итак, народ ликовал, а книжники, первосвященники, фарисеи разрывались от злобы и негодования. За что ненавидели Господа Иисуса, за что распяли Его? За то и потому, что считали Его нарушителем закона Моисеева.
Закон Моисеев был для них непререкаемой, абсолютной святой истиной, и всякий нарушающий закон считался тягчайшим преступником. Они негодовали на то, что Господь Иисус Христос исцелял больных в день субботний; не раз, не раз при этом выражали они свое негодование. Один такой случай напомню вам: Господь вошел в храм и увидел человека, имеющего сухую руку, велел ему выйти на средину и, обратившись к книжникам и фарисеям, спросил: »... что должно делать в субботу? добро или зло? спасти душу или погубить?» (Лк. 6, 9). Они злобно молчали.
Тогда повелел Спаситель человеку тому протянуть сухую руку, и стала она внезапно здоровой. А книжники и фарисеи бесновались от злобы, видя это чудо.
Какое извращение сердца человеческого: вместо того, чтобы трепетно прославлять Бога, творящего такие чудеса, они прониклись бешеной злобой. Они не понимали, не могли понять того, что Господь пришел «не нарушить закон Моисеев, а исполнить», т.е. дополнить; что Он есть Господин и субботы. Они не понимали, что Его учение не только не разрушает закона Моисеева, но и неизмеримо его возвышает. Они не понимали весьма много из того, что говорил Иисус. Они не тронулись даже совершенно необыкновенным, исключительным чудом воскрешения Лазаря четырехдневного. Почему так, почему народ ликовал, а они злобствовали?
Ответ на это находим у святого пророка Исаии: потому не могли они веровать, что «огрубело сердце народа сего, и ушами с трудом слышат, очи свои сомкнули, да не узрят очами, и не услышат ушами, и не уразумеют сердцем, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис. 6, 10).
Они окаменели сердцами своими, ослепили очи свои, сомкнули и не хотели видеть чистого, великого, святого.
О как же вы, окаянные, видя шествие Господа Иисуса на осляти, сыне подъяремной, не вспомнили слова пророка Захарии: «Ликуй от радости, дщерь Сиона, торжествуй, дщерь Иерусалима: се Царь твой грядет к тебе, праведный и спасающий, кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной» (Зах. 9, 9).
О, как они этого не вспомнили?! Как не поразила их картина шествия Господа на осляти, сыне подъяремной, когда увидели это своими глазами?! Потому не вспомнили, что окаменили сердце свое и ослепили очи свои, да не увидят очами и не уведают сердцем. На них сбылись слова св. апостола Павла о смертоносной букве: «... способность наша от Бога. Он дал нам способность быть служителями Нового Завета, не буквы, но духа: потому что буква убивает, а дух животворит» (2Кор. 3, 5–6).
Враги Христовы были привержены букве Писания, не разумея духа Писания, именно поэтому их убила мертвая буква. К служению духу призваны мы все – не к служению букве смертоносной. А враги Христовы погибли в служении своем, ибо были служителями смертоносной буквы.
Да не будем же служителями буквы, да будем же мы служителями духа Христова!
Да не случится никогда ни с кем из нас, чтобы к нам приложимы были слова, сказанные Господом Иисусом Христом при входе в Иерусалим: «... о если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих» (Лк. 19,42).
И в жизни каждого человека бывают такие моменты, когда надо припомнить эти слова Христовы. Бывает, что когда человек идет по пути неверному, то милосердие Божие останавливает его, останавливает каким-нибудь потрясением, каким-нибудь несчастием или болезнью, и тогда как бы говорит ему: «... о если бы ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему!» (Лк. 19,42).
Бывает с каждым из нас, что Господь стоит у двери сердца нашего и потихоньку стучит, ожидая, чтобы открыли и впустили Его – стучит как, нищий под дверью. О, горе, горе нам, если не услышим тихого Христова стука, ибо в этот момент должны мы подумать, что и к нам относятся те слова Христовы, которые вызвали потоки слез из Его Божественных очей: «... о если бы ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему!».
22 апреля 1951 г.