7 февраля. Преподобного Анатолия Оптинского, Старшего

25 января / 7 февраля мы празднуем память преподобного Оптинского старца Анатолия (Зерцалова). Он подвизался в Оптиной Пустыни в пору ее расцвета, был учеником преподобного Макария и великого Оптинского старца преподобного Амвросия, современником преподобных Моисея, Антония и Илариона. Но даже среди этих великих подвижников имя преподобного Анатолия (Зерцалова) не тускнеет, не теряется.

Именно о нем сказал преподобный Амвросий: «Ему такая дана молитва и благодать, какая единому из тысячи дается».

В жизни отца Анатолия (в миру Алексея) явственно действовал Промысл Божий: еще в юности он заболел туберкулезом – неизлечимой в те времена болезнью. С ним вместе заболели два товарища-чиновника. Юноша дал обет: в случае выздоровления поступить в монашескую обитель. Товарищи его скоро оба умерли, а будущий Оптинский старец поправился.

Поступив в обитель в 1853 году, Алексей долго был послушником. Его духоносные наставники прозорливо видели в молодом послушнике будущего старца, но не торопили его духовное созревание и вели тесным путем испытаний и тягот, чтобы закалить его и создать в нем доброе иноческое устроение. Лишь через десять лет Алексея постригли в мантию, а в сан иеромонаха рукоположили только в 1870 году.  Алексей был очень аккуратным и любил чистоту, а его, дабы не привязывался к суетному и материальному, постоянно переводили из кельи в келью, воспитывая странническое устроение. Поселят Алексея в келью, он там приберется, наведет чистоту и порядок, расставит свои любимые духовные книги. И его тут же переведут в новую келью, и нужно начинать всё с начала. Потом ему пришлось жить в башне. От непривычки мало спать, от неудобных помещений и непривычных трудов у Алексея стала очень болеть голова. Иногда целыми днями лежал он с больной головою, и некому было подать ему воды; часто оставался и без пищи, когда на трапезу ходить не мог. А внизу в башне кололи дрова, и этот стук еще более отягощал положение больного.  Когда стал петь на клиросе, его, как высокого ростом, чтобы не закрывал нот, выгонял регент за клирос. Затем регент-простец рассердился на нового певчего, так как тот, будучи знатоком пения, делал ему иногда деловые указания, и пожаловался на него отцу настоятелю. Отправили Алексея на кузницу. Тяжело пришлось ему и на этом послушании. Для отдыха и сна предназначалась одна скамеечка, маленькая, узкая и короткая. Ляжет, укроет голову – ногам холодно; ноги накроет – голове холодно. Путем этих мелких по видимости, но очень тяжелых огорчений вырабатывались в молодом послушнике смирение и терпение, кротость и твердость духа.

Став скитоначальником в 1874 году, смиренный подвижник не изменился и по-прежнему вставал на исповеди на колени перед преподобным Амвросием. Однажды отец Амвросий, побеседовав с отцом Анатолием, стоящим перед ним, как всегда, из почтения на коленях, подозвал к себе одну особу и, показывая на преподобного Анатолия, сказал: «Рекомендую: мой начальник», – преподав этим урок смирения и послушания.

Преподобному Анатолию поручил старец Амвросий окормление новосозданной Шамординской женской обители, нередко отмечая, что отцу Анатолию дан особый дар утешать молодых.  Мать София, незабвенная первоначальница Шамординской обители, не раз говаривала, что хороший монах ничем не отличается в приемах обращения от самого благовоспитанного аристократа. Но разница между ними есть, и большая: аристократ держит себя с тактом из приличия, а примерный монах – из убеждения и любви к ближним. И как на образец для подражания указывала в этом случае на отца Анатолия. Когда старец Анатолий приезжал в Шамордино, прогулки с ним были для всех сестер незабвенным утешением, которое скрашивало трудную жизнь первых насельниц обители. Среди сестер сохранилась память об одной из таких прогулок и тот разговор, который они вели. Мать София спросила: «А что бы нам сказала мать Сарра, которая 30 лет не выходила из пещеры, чтобы посмотреть на природу?»  На это отец Анатолий ответил так: «Всякий спасается своим путем. Я более сочувствую тем святым, которые любили природу, как то: преподобный Сергий Радонежский, Савва Звенигородский, преподобные Антоний и Феодосий; они выбирали самые красивые места для своих обителей потому, что природа возвышает человека к Богу».

Преподобный Анатолий был очень доверчив и сам, относясь ко всем просто, никогда не подозревал в ком-нибудь лжи или обмана. Никогда не боялся, что про него скажут дурное, и говорил только: «Видел бы Бог правду».  Терпеть не мог лицемерия и лести, любил прямоту и откровенность и сам был очень прямой. В обращении своем простотою он очень напоминал старца Льва, которому он, верно, и подражал. Преподобный Амвросий отзывался о нем словами Евангелия: «Это израильтянин, в нем же лести нет».

В 1892 году, во время своей поездки в Петербург и Кронштадт, преподобный Анатолий встретился там со святым праведным Иоанном Кронштадтским, которого весьма почитал. 10 октября они вместе отслужили Литургию в память преподобного Амвросия Оптинского.  Как вспоминал старец Варсонофий, когда началась Литургия, отец Иоанн увидел, что с батюшкой Анатолием сослужат два Ангела; неизвестно, видел ли их сам батюшка Анатолий, но отец Иоанн ясно видел их.  Старец Анатолий обладал всей полнотой даров Святого Духа: даром прозорливости и духовного рассуждения, исцеления душевных и телесных недугов. Он предузнавал о смерти близких его духовных детей, их болезнях и невзгодах, и осторожно предупреждал тех, к кому приближалось испытание.

Пройдя опытом уроки терпения и смирения, став старцем, он мог научить этому и других. Предупреждал духовных чад, что если Господь попустит испытания, чтобы смирить человека, то не только чужие люди, но и свои, даже, по слову Исаака Сирина, вся тварь восстанут на такого человека. Одна духовная дочь жаловалась на временную свою начальницу Пелагею, что та невзлюбила ее. Батюшка отвечал: «Думаю, не Пелагея, так Акулина или Арина, а мозолить тебя будут. И ни матушки, ни батюшки тебя не спасут. А спасет тебя только один врач, сто раз тебе рекомендованный, – терпение». А когда одна из сестер стала просить отца Анатолия научить ее терпению, он ответил: «Ты, матушка, просишь научить тебя терпению… Чудная ты какая! Ее учит Бог! Ее учат люди – сестры! Ее учат обстояния всей жизни! И все они учат тебя терпению, учат делом, самою вещию, самим естеством способности терпеть – ты просишь у меня урока теоретического терпения… Терпи всё находящее – и спасешься!»  О стяжании смирения старец говорил так: «Сказываю тебе лучшее средство приобрести смирение. Это вот что: всякую боль, которая колет гордое сердце, потерпеть… Начни так – и увидишь… Главное, ты не понимаешь, что эта-то боль, это-то самое острое жало, укалывающее чувствительность сердца, и есть самый настоящий источник милостей Божиих и смирения. В них-то сокровенна есть милость Божия».

Преподобный Анатолий советовал постоянно приносить сердечное покаяние Господу, а от отца духовного ничего не скрывать. Старец говорил: «Люблю тех, кто всё откровенно говорит о себе. Враг не может ничего посеять там, где всё открывается духовному отцу». О силе молитвы духовного отца за свое чадо старец Анатолий приводил своей духовной дочери пример из Патерика:  «Один брат, погрязший в грехах, стал умирать. Игумен с братией стал молиться за него. И видит видение: громадный змей всасывает этого брата, но не может всосать потому, что отец за него молится. Но брату этому так томно от этого душевного и телесного томления, что он сам уже умоляет отца своего, чтобы он не молился: пусть, говорит, уж лучше поглотит меня змий, только не томи меня. Не есть ли безумие: будто в утробе змия лучше, чем наполовину втянутому в пасть! Но старец не внял его мольбе, а продолжал молиться и высвободил брата от пасти змия».

Будучи сам пламенным молитвенником, делателем молитвы Иисусовой, преподобный Анатолий этому учил и духовных чад. Он всем и часто напоминал о необходимости постоянной Иисусовой молитвы и соблюдении чистоты сердца.  Когда одна инокиня сказала, что у нее плохое зрение, читать трудно, он ответил: «Читай молитву Иисусову и спасешься». Занятым на трудных послушаниях он особенно советовал вместо правил читать Иисусову молитву.  Другая инокиня свидетельствовала: «Я по поступлении в монастырь заболела. Мне было пятнадцать лет, доктора нашли у меня порок сердца и горловую чахотку и сказали, что я скоро умру, но мне не хотелось умирать. Батюшка сказал мне: “Читай, как можешь, и сидя, и лежа молитву Иисусову, и всё пройдет”. Так я и сделала и за святыми его молитвами выздоровела. И с тех пор прошло 23 года, и я живу и послушание несу по силам и по келье делаю всё для себя, хотя и не имею большого здоровья, но прежде не могла и по келье ходить».  О молитве отец Анатолий говорил еще и так: «Надо молиться Богу, чтобы между душой молящегося и Богом ничего не было и никого. Только Бог и душа. Чтобы молящийся не чувствовал ни неба, ни земли и ничего, кроме Бога, а то молитва будет несовершенная. Когда молишься под впечатлением хорошего пения или чтения, эта молитва еще не есть истинная молитва. Вот истинная молитва: пророк Илия положил голову на колени, молясь, и в несколько минут умолил Господа изменить гнев Свой на милость».

Строго требовал отец Анатолий от своих духовных детей благоговейного внимания в церкви. «В церкви стой как Ангел, – говорил он, – не разговаривай и не оглядывайся, потому что церковь есть земное Небо. Идя из церкви, читай “Богородице, Дево, радуйся…” – и ни с кем не заговаривай, а то будешь подобна сосуду, который был полон, да дорогой расплескался. Когда говеешь, тогда особенно прилежно читай молитву Иисусову. Когда идешь приобщаться, то в эту обедню особенно смотри за собой, ни с кем не говори и никуда не обращай своих помыслов. Иди к Чаше со спокойной душой, призывая молитвы своего духовного отца. Бойся в храме смутить чью-нибудь душу; ты идешь просить милости у Бога и в Его же храме оскорбляешь своего ближнего».

Насколько заботился отец Анатолий о духовном преуспеянии своих чад, настолько же мудро охранял от всякого повода к тщеславию и самомнению вследствие взятых на себя подвигов.  Одна монахиня была так больна, что не могла нести послушания. И когда отец Анатолий навестил ее, она сказала: «Я послушания никакого не несу: благословите мне взять на себя подвиг жить одной, чтобы поститься, молиться и спать на голых досках».  Старец ответил: «Ты знаешь, лукавый не ест, не пьет и не спит, а всё в бездне живет, потому что у него нет смирения. Это враг искушает. Какие тебе подвиги? С тебя довольно и болезни. Терпи, что Господь тебе дал. А ты покоряйся воле Божией – вот тебе и подвиг. Читай Иисусову молитву. Подвиги есть листья, а Иисусова молитва есть корень и плод всего. Смиряйся, во всём себя укоряй, с благодарением неси болезни и скорби – это превыше поста и подвигов и всех послушаний».

Советы преподобного Анатолия не потеряли своего значения и в наше время и могут служить нам руководством в духовной жизни.

Храни совесть, блюди мир, трудись по силам, молись всегда: ходя, лежа, вкушая... и Господь пребудет с тобою навсегда. Делай по силе; и не цени сам своих заслуг, и не считай добродетелей, а зри и счисляй свои немощи и грехи, и Господь тебя не оставит никогда...

Стяжать душу свою — значит дать ей то значение и место, какое ей назначено Богом, т.е. быть царственною, богоподобною, святою. А отпасть от сего — значит погубить свою душу. Богу любезнее грешник, кающийся и смиряющийся, чем праведник, сознающий свою правду.

Ничто так не помогает молитве, как терпение скорбей и любовь к ближним. Чтобы утвердилась молитва, лучшее самое средство — терпеть скорби и презренье. Молитва Иисусова не может быть крепка без крепких скорбей. Что касается тягости на душе, то я тебе говорил и говорю: единственное средство быть покойной и веселой — это молитва Иисусова.

Вначале молитва Иисусова всегда бывает тяжка и нечиста; а после усладительна.

Когда хульные помыслы смущают тебя, ты и не борись с ними, а просто — презирай, т. е. не обращай на них внимания; они не наши помыслы, а диавольские; а потому мы за них и не ответим. Страсти искоренять начинай с самоукорения, познания своих (а не чужих) немощей и считай себя достойным скорбей. Без борьбы со страстями прожить... никак нельзя. Но надо облегчать брань: поменьше есть и спать, не зазирать других, не забывать Бога и иметь память смерти, и главное — смиряться, без сего брань со страстями тяжела. Хульные помыслы умножаются и укрепляются от гордости и осуждения других.

От блудных помыслов средства: смирение, самоукорение, воздержание, а паче всего — любовь к ближним — к слабым, немощным, больным, плененным страстями сестрам. Блудный помысл и боязнь попускаются за гордость нашу. Укоряй себя и старайся не глядеть на соблазняющего. Что невоздержен, за то сам и брань плотскую понесешь.

Гордость есть первая степень бесовского устроения. Гордость страшна тогда, когда не замечаем ее; а если замечаем, и каемся, и сокрушаемся, то Господь не поставит в грех. Если у тебя так сильно проявляются гнев, ропот, то это верный признак души гордой. Смирись, укори себя, и силен Господь подать тебе руку помощи и утешить.

Никого не осуждай… Лучшее нам, когда осудим, скорее укорить себя. Просишь, чтобы тебе не осуждать других. Поистине, нет легче для спасения этой добродетели. Тут ни трудов, ни поста, ни жертв, ни приношений? — Просто: не судите, и не судимы будете.

Терпение твое не должно быть нерассудное, т. е. безотрадное, а терпение с разумом — что Господь зрит во все дела твои, в самую душу твою, как мы зрим в лицо любимого человека, т. е. ясно, внимательно. Зрит и испытует, каковым ты окажешься в скорбях. Если потерпишь, то будешь Его возлюбленным. А если не стерпишь и поропщешь, — но покаешься, все-таки будешь Его возлюбленным. Чего не стерпишь, укори себя и проси у Бога помощи. Все терпи — будешь и сам мирен, и другим доставишь мир! Ни матушки, ни батюшки тебя не спасут. А спасет тебя только один врач, сто раз тебе рекомендованный, — терпение.

Хоть и поскорбишь, но зато поумнеешь… Скорбей у Бога не проси; а пошлет — терпи. Кто от каких скорбей изнывает, а мы с тобой несем скорби собственного сочинения. Конечно, кто всем сердцем обращается к Богу и часто Ему молится, тот избегает многих скорбей; а уж если мы не хотим трудов вольных, то должны терпеть скорби невольные, чтобы не отстать нам от святых. Что не умеешь терпеть скорбей и болезни, укори себя, но не отчаивайся. Болезнь и скорби — для тебя великая милость Божия, а то бы ты напроказил на свою голову. Что болен — не беда; грешным людям это очищение; как ржа от огня очищает железо, так и болезнь врачует душу. Если скорби тебе нужны ради вечного спасения, то никто тебя от них не избавит и никуда от них не уйдешь.

Ты сознаешь себя виновным в том, что роптал и доходил до намерения лишить себя жизни, — это дело не христианское. Ужасное дело. Значит, ты совсем не имеешь понятия, что нас ждет в будущей жизни. Твое горе прошло, а тамошние ни горе, ни радости во веки и веки не пройдут. И все будет только начинаться: или весна жизни и веселия, или ужасы смертные и мучения. Веселье будет по мере скорбей — сколько кто понес их в этой жизни.

Если Бога оскорбишь, да покаешься духовному отцу, Он, то есть Бог, и простит согрешение и оскорбление твое. Боли твои и тоска, пожалуй, от того, что нечисто исповедался. Откровение имей, какое можешь, — все легче будет на душе. Путь спасения вообще труден, но кто спасется с откровением и вопрошением старших, тот много облегчает себе этот трудный путь!  Дьявол, как осиновый лист на ветру, трепещет, когда кто спешит открыть греховные помыслы.

Предупреждайте старших почтением и вниманием к немощнейшим. Служение больным есть одно из сильнейших орудий хранения чистоты. Главное услужение есть понести немощи душевные, а потом и делом должны служить друг другу, честию друг друга больше себе творящее... А больше всего избегайте соревнования. Где Бог — там и мир. И противное само себя показывает: где зависть, вражда, нетерпение, самолюбие — там и дьявол. Где дьявол — там и все губительное, гордое, враждебное.

Когда укоряют, если можешь понести — понеси, не можешь — ответь тихо. Учись быть кротким и молчаливым — и будешь любим всеми. Будь поосмотрительней и не всякому доверяйся. Осторожность и кротость — лучшее украшение... Будь и скромен, т.е. не возносись, ничем не пренебрегай, будь осмотрителен, осторожен, знай, что одно слово иногда может разрушить счастье...Мы обязаны всех любить; но чтоб нас любили, мы не смеем требовать.

Искушение дорого тем, что соделывает терпение, терпение — искусство. Не будь искушений, мы и остались бы невежами глупыми. Будем же обвинять в своих бедах себя, а не других...

Ты просишь наставления и назидательного урока, как бы тебе не сбиться с истинного пути? Начни со смирения, делай со смирением и кончай смирением, и вчинишься со святыми.

Видно, что стараешься и желаешь спастись, — только не умеешь, не понимаешь духовной жизни. Тут весь секрет в том, чтобы терпеть, что Бог посылает. И не увидишь, как в рай войдешь.

Самое надежное спасение тебе одно — терпи все, что Бог пошлет: доброе и злое.

Всегда будь готов следовать воле Божией, нравится ли то нам или нет.

Если бы случилось человеку в тот день умереть, в который он приобщался Святых Таин, то душу его приемлют святые ангелы на руки свои, чести ради приобщения, и все воздушные мытарства безбедно проходит.

Молитва к Богу всякая доходна. А какая именно — об этом мы не знаем. Он один Судия праведный, а мы можем ложь признать за истину. Молись и веруй.

В свободное время не оставляйте книжки, там наш разум, там наше спасение! Учить я не запрещаю, это доброе дело — век живи, век учись, но только начни-то с себя.

Без зимы не было бы весны, без весны не было бы и лета. Так и в жизни духовной: немножко утешения, а затем немножко поскорбеть, и составляется так помалу путь спасения».

Преподобне отче Анатолие, моли Бога о нас!