Российский митрополит XVI века Макарий в освещении отечественной историографии

В.И. Панова

Российский митрополит XVI века Макарий в освещении отечественной историографии

Российский митрополит XVI в. Макарий принадлежит к личностям, которых современники и потомки называют выдающимися. Более трети века Макарий стоял в ряду высших церковных иерархов России, сначала в качестве новгородского архиепископа, а затем более 20 лет на посту митрополита «всея России». С именем Макария связаны не только важнейшие деяния в области устройства русской православной церкви, но и интереснейшие начинания в литературном движении российской культуры XVI столетия. И все же, несмотря на кажущуюся однозначно высокую оценку деятельности Макария, в русской исторической литературе, как дореволюционной, так и современной, церковной и светской, существуют не просто разные, но подчас прямо противоположные суждения о нем. Целью настоящей статьи является показать, как русские историки XIX—XX вв. освещали в своих трудах личность Макария, оценивали ее деятельность в разных конкретных ситуациях российской истории более чем 400-летней давности.

Биография Макария представлена в литературе скудно. Исследователям не известны ни точная дата рождения будущего митрополита, ни среда, в которой он родился и рос. Здесь больше предположений, чем обоснованных выводов. Так, при определении года рождения Макария авторы колеблются между 1481 и 1482 гг. [1] В основу своих изысканий они кладут различные списки духовной грамоты Макария, а также повесть «О немощи, преставлении и погребении» Макария, по которым год его рождения точнее не определяется. Церковному историку второй половины XIX — начала XX в., академику Е.Е.Голубинскому было известно, что отца Макария звали Леонтием, а мать после смерти мужа под именем Ефросиньи постриглась в монахини [2]. П.Г.Васенко пишет о том, что до пострижения Макарий был женат и имел дочь [3].

Касаясь среды, в которой родился и воспитывался будущий митрополит, Н.Лебедев замечает, что «очень возможно, что Макарий был незнатного происхождения. Во все время своего митрополитства он стоит совершенно чуждым всяким боярским интересам». То, что Макарий не был выходцем из дворян, утверждает известный современный историк Р.Г.Скрынников. По его мнению, о незнатности рода митрополита Макария говорит его мирское имя — Макар Леонтьев, не имевшее, как это было в то время у дворян, фамильного прозвища [4].

Не ясно, что побудило Макария принять иноческий сан, так же, как неизвестно, где он обучался той книжной начитанности, которая вскоре сделала его одним из известных людей России. После пострига Макарий стал монахом Пафнутьева Боровского монастыря, основанного в 1444 г. иноком Пафнутием в Боровском уезде Калужского края [5]. В конце XV — начале XVI в. монастырь стал одним из центров крупного церковного землевладения. По утверждению Н.Лебедева, Макарий жил в Пафнутьевом Боровском монастыре «много лет», «искусив» жестокое «житие» [6]. Установить точно, в течение какого времени Макарий был иноком Пафнутьева Боровского монастыря, по данным имеющейся литературы, невозможно. Н.М.Никольский утверждает, что первое время Макарий был преемником Иосифа Волоцкого на игуменской кафедре в Волоколамском монастыре [7]. Так как Иосиф Волоцкий (в миру Иван Санин; родился около 1435 г.) умер в 1515 г., то Макарий мог стать игуменом Волоколамского монастыря на какое-то время сразу после его смерти. «Если учесть, что игумен — это настоятель или помощник настоятеля православного монастыря, то трудно понять, за что Макарий был понижен в духовном звании в 1515 г., после того как, по данным П.Строева, принятым рядом исследователей [8], в 1506 г. он был назначен архимандритом [9] не менее крупного Лужицкого монастыря близ Можайска. Думается, прав был Е.Е.Голубинский, заметивший, что у П.Строева скорее всего опечатка, «1506» вместо «1516», так как выходит, что Макарий был поставлен в архимандриты 24 или 25 лет, что просто невероятно.

И.У.Будовниц считает, что биограф Макария К.Заусцинский ошибся, когда писал в 1881 г. в своей статье «Макарий, митрополит всея Руси» [10] о том, что Макарий лично общался в Пафнутьевом Боровском монастыре с Иосифом Волоцким. Иосиф Волоцкий, — пишет И.У.Будовниц, — покинул Пафнутьев монастырь раньше, чем Макарий появился на свет [11]. Утверждение И.У.Будовница представляется не очень убедительным. Иосиф Волоцкий был иноком Пафнутьева Боровского монастыря в течение 17 лет. В монастыре и после ухода из него Иосифа жили его идеи. Конечно же Иосиф Волоцкий при жизни не раз посещал Пафнутьев монастырь и встречался с его пострижениками. Трудно представить, чтобы Макарий — твердый иосифлянин до конца дней своих будучи современником Иосифа Волоцкого — человека активного и общительного, в период становления своих духовных взглядов не виделся со своим учителем. В год смерти Иосифа Волоцкого Макарию было 33 или 34 года. В 1524 или 1526 г., по инициативе митрополита Даниила и при поддержке Василия III, Макарий был назначен новгородским архиепископом. Макарию было тогда более 40 лет: Это был зрелый человек, с устоявшимися общественно-политическими взглядами. Правда, при большом интересе, проявленном исследователями к изучению жизненной позиции архиепископа, а позже митрополита Макария, в литературе нет единого мнения по поводу оценки его общественно-политических воззрений. Одни авторы склонны считать Макария человеком, не имевшим вообще каких-либо определенных взглядов. Они считают, что Макарий был так осторожен в своих действиях, что его скорее можно считать человеком мягким, скромным, уступчивым, своеобразным мудрецом, нежели человеком твердых и совершенно определенных убеждений [12]. Другие утверждают, что Макарий был «защитником самодержавия», жизнь и деятельность которого были направлены на укрепление царской власти к самодержавной России. «Он скоро и решительно разорвал связь с боярщиной и стал на сторону исключительно интересов самодержавия», — пишет Н. Лебедев [13]. Третьи, и, думается, их точку зрения следует признать правильной, считают Макария идеологом воинствующей церкви и защитником крупного монастырского землевладения. Так, в ряде своих монографических исследований доктор исторических наук, профессор А.А.Зимин убедительно доказал, что Макарий отстаивал прежде всего интересы господствующей церкви. Великокняжескую власть он считал только союзником церкви в борьбе с ее противниками. Макарий активно боролся против царской программы секуляризации церковных земель, защищая интересы духовных феодалов [14].

В самом деле, отношения между государством и церковью, начиная с конца XV в., развивались весьма противоречиво. Государство в лице царя стремилось ограничить земельные владения церкви и тем самым пополнить собственный земельный фонд. Не случайно в годы правления Ивана III внутри самой церкви появились нестяжатели и иосифляне. Но, с другой стороны, сам царь, само Российское государство нуждались в сильной церкви, за которую ратовали иосифляне. Отсюда российские митрополиты конца XV—XVI вв., как правило, были сторонниками И.Волоцкого. Это хорошо знали русские государи. Был иосифлянином и митрополит Макарий. Вступая на митрополичью кафедру в 1542 г., Макарий написал челобитную на имя Ивана IV, в которой лишний раз показал свое понимание роли церкви в системе государственного устройства. К этому времени церковь в России обладала 1/3 всей государственной территории, и Макарий просил оставить церковные вольности и «О не отнятии движимых и недвижимых архиерейских, монастырских и церковных имений», ссылаясь на давность традиций [15]. Позицию сохранить и если нужно защитить материальные богатства церкви Макарий занимал до конца своей жизни. Но все же гораздо больше забот было у Макария вокруг вопроса о духовном устройстве российской церкви. В духовном отношении церковь не была монолитна. Ко времени образования единого Русского государства не только давали о себе знать, пережитки язычества, но продолжали господствовать местные христианские культы, не было единообразия в богослужебной литературе, уровень церковной службы был очень низким. Приезжавшие с востока в Россию за милостыней патриархи хотя и называли московского великого князя «наивысшим и кротчайшим царем и великим кралем», но лишь «всей православной земли великой Руси», а не всего православного мира [16]. Такое положение вещей не соответствовало церковно-политической доктрине а Москве — «третьем и последнем Риме», центре истинного православия. Необходимо было централизовать церковь, привести все, что с ней связано, к единым требованиям. Реальные шаги. по реформированию церкви в России и начал предпринимать Макарий, став новгородским архиепископом. Назначение Макария на новгородскую архиепископскую кафедру стало важным рубежом в духовной карьере будущего митрополита. Особенно подробно о Макарии — новгородском архиепископе писали Н.М.Карамзин, Платон, С.М.Соловьев, Е.Е.Голубинский, Н.Лебедев, И.У.Будовниц, А.А.Зимин [17]. Исследователи отмечают два основных направления в пастырской службе Макария в пределах Новгородской архиепископии. Первое направление было связано непосредственно с Новгородской землей и состоянием церкви и веры в ней, второе выходило за пределы местных границ — это была деятельность Макария по приведению в известность всей церковной литературы, имеющейся в Российском государстве.

Став главой, или владыкой, Новгородской церкви, Макарий провел в Новгородской епархии церковную реформу. Основное содержание реформы сводилось к тому, что почти во всех новгородских монастырях Макарий ввел «общее житие». Это означало прежде всего усиление роли игумена в мужском монастыре и игуменьи — в женском. Теперь игумен обязан был не только снабжать братию одеждой, обувью и всякими необходимыми для проживания и занятий в монастыре вещами, но и смотреть за их поведением, за тем, как отправляется церковная служба, какие и когда должны петься молебны, ведать доходами и расходами. Кроме того, Макарий провел перепись новгородского духовенства для взимания митрополичьей дани. И, по указу Ивана IV и его матери Елены, впервые в 1535 г. собрал со всех новгородцев дань (позже «полоняничные деньги») на выкуп пленных в размере 700 р.

Особенно ярко исследователи описывают меры новгородского архиепископа Макария, принятые для искоренения язычества в Вотской пятине и других окраинных землях Новгородского края. Новгородская епархия к концу первой четверти XVI в. была одной из самых обширных российских епархий. В нее входили не только земли Новгородской, Псковской, Олонецкой, Архангельской, Вологодской, Санкт-Петербургской епархий в границах 70-х гг. XIX в., но также части епархий: Тверской, Московской, Пермской, Эстляндской, Лифляндской и Вятской [18]. Здесь жили как славяне, так и многие другие народы: чудь, ижора, водь, емь, корелы, угры. Несмотря на то, что официально население всех этих земель считалось православным, на самом деле к моменту назначения Макария на архиепископскую кафедру в Новгороде, здесь еще живы были языческие пережитки. Что же касается жителей Вотской пятины, то они вообще не считали себя христианами и продолжали, подобно своим далеким предкам, поклоняться деревьям и камням. Новорожденным детям давали языческие, а не христианские имена. Не признавали христианских обрядов и праздников. Для «исправления веры» Макарий послал в Вотскую пятину священника и двух детей боярских. Им не только вменялось использовать методы убеждения, но и разрешалось прибегать к насильственным мерам, а именно разорять, уничтожать и сжигать языческие «мольбища», непослушных «хватать» и отсылать в Новгород к Макарию. И все же единовременная миссия, организованная Макарием в Вотскую пятину, не принесла и не могла принести желаемых результатов. С.М.Соловьев написал по этому поводу: «... распоряжения Макария остались недействительными, потому что через 13 лет преемник его, архиепископ Феодосий, должен был повторить те же самые увещания и распоряжения, указывая на те же самые беспорядки» [19].

Представляется не совсем понятным, как Макарию, человеку, доходчивые и доброжелательные речи которого были понятны простому народу Новгородской епархии, при котором на подвластных ему землях установились «времена тихие и прохладные и «обилие велие» [20], у которого, наконец, была большая власть в руках, не удалось справиться с пережитками языческих воззрений. Вероятно, это можно объяснить тем, что языческие воззрения были довольно сильными. Но, наверное, не только в этом была причина неудач Макария в деле «исправления веры» новгородцев. Бездуховность, в официальном церковном понимании, была свойственна российскому обществу того времени в целом. Борясь с язычниками, Макарий не мог не видеть, что отдельно проводимых мероприятий было недостаточно. Нужно было «лечить» все общество сразу. Но для этого нужны были общероссийские постановления церкви, которые давно утратились или забылись. Кроме того, и может быть в первую очередь, если судить по практическим действиям Макария в области церковного устройства, необходимы были единые, истинные, в отличие от ложных или апокрифических [21] книг, богослужебные книги. Сколько было таких книг, что это были за книги? В России конца первой четверти XVI в. об этом, видимо, никто толком не знал. Это-то и побудило новгородского архиепископа Макария взяться за большую, кропотливую и, как оказалось, длительную работу по составлению Четий-Миней [22].

Исследователи по-разному оценивали работу Макария над Минеями. Одни, как например, С.М.Соловьев, В.О.Ключевский, П.Знаменский сбор церковной литературы Макарием, начатый им в Новгороде и продолженный в Москве, рассматривают главным образом в русле литературно-просветительской деятельности пастыря [23]. Другие, такие, как Н.Лебедев, В.Бочкарев [24], думается, справедливо отмечают, что в данном случае Макарий не ставил своей целью улучшить литературное просвещение русских людей середины XVI в. вообще. Объединение церковной литературы в один многотомный сборник являлось частью церковной реформы, по сути начатой Макарием в Новгороде. Макарий не подбирал для своего минейного сборника литературу вообще, известную тогда в России, как это пытаются представить иногда авторы, ссылаясь на слова самого Макария о его намерении собрать воедино всю «чтомую» в стране литературу. Так, известно, что в XVI столетии апокрифическая литература была примерно такой же обширной, как и церковная [25]. Была также известна публицистическая, мемуарная литература. Она Макария при составлении Четий-Миней не интересовала. Правда, Н.Лебедев отмечал, что Минеи Макария «выходят за границы чисто минейной задачи». Макарий включил в сборник также книги не церковного содержания, например, Индикоплов, Писид [26]. Однако, по справедливому замечанию того же Н.Лебедева, это произошло, скорее, оттого, что даже Макарий с трудом иногда мог отличить истинную церковную книгу от ложной.

В целом Макарий выдержал рамки минейного сборника. Четьи-Минеи Макария — это сборник назидательных чтений на каждый день месяца. Литературные памятники, помещенные в Минеях, связаны с памятью разных святых и приурочены к дате празднования этой памяти. Минеи Макария известны в трех списках — Царском, Успенском и Софийском. Софийский список Миней составлялся в Новгороде в течение 12 лет и был передан Макарием в Новгородский Софийский собор в 1541 г. Это самый краткий список Миней. По сравнению с самым полным Успенским списком, в нем на пять книг меньше. Сбор памятников для Миней Макарий продолжал и в московский период своей жизни, потратив на составление сборника в целом более 20 лет. Одних только житий святых в Минеях, по подсчетам В.О. Ключевского помещено 1300; из которых 40 посвящены русским святым [27] Некоторые жития святых представляют из себя обширные повести. Всего же Минеи Макария состоят из 12 томов, со держащих более 27 000 (по данным И.У.Будовница) или более 13000 (по данным Р.Г.Скрынникова) страниц боль шого формата, тщательно переписанных от руки и художественно разукрашенных [28].

Кроме житийной литературы макарьевские Четьи-Минеи включили в себя «четыре евангелиста толковых, св. Апостол и все св. апостольские послания и деяния с толкованиями, и три великих псалтыри разных толковников и Златоустовы книги, Златоструй и Маргарит, и великий Златоуст, и Великий Василий и Григорий Богослов с толкованиями и великая книга Никонская с прочими посланиями его ... и все святые патерики написаны, азбучные, иерусалимские, египетские, синайские, скитские, печерские все святые книги собраны и написаны, которые в русской земле находятся, и с новыми святыми, чудотворцами» [29].

Спорным в отечественной исторической литературе является вопрос о том, был ли Макарий автором переводов текстов для минейного сборника с греческого языка на русский, редактировал ли он сборник? Сам Макарий писал по этому поводу, что он не только «собирал» произведения «в одно место», но и что «особенно много трудов и подвигов подъял от исправления иностранных и древних речений, переводя их на русскую речь, и сколько нам бог даровал уразуметь, столько и смог я исправить» [30]. Исследователи же определяют роль Макария при составлении Миней как организующую. Макарий был инициатором, вдохновителем; и спонсором сборника. Он не щадил для своего дела «серебра и всяких почестей». По утверждению Н.Лебедева, Макарий не знал греческий язык, а значит и не мог делать ни только никаких переводов, но и исправлений [31]. Думается, что вопрос о степени участия Макария в составлении Четий-Миней остается пока открытым. Пастырь, которого современники единодушно считали «книжным», т.е. образованным человеком своего времени, вряд ли мог быть сторонним наблюдателем того дела, которое сам задумал. Конечно, Макарий не мог сделать один все переводы и правки, почему и прибегал к помощи других знающих «книжников». Но не думаем, что вся работа по редактированию Миней была полностью переложена Макарием на других, тем более, что книги собирались постепенно в течение многих лет. Макарию вообще было свойственно умение находить «ученых» людей среди своих современников и привлекать их к совместной деятельности на пользу всей Российской церкви. При этом Макарий никогда не присваивал себе то, что было сделано другими... Скорее могло быть наоборот. Он подчеркивал заслуги других, умалчивая о собственных. Так, ныне действующая пасхалия известна как пасхалия Агафона. На самом же деле, как утверждает И.У.Будовниц, «Великий миротворный круг», в котором пасхалия была, высчитана на 532 года вперед, был составлен в Новгороде в 1540 г. священником Агафоном вместе с Макарием [32].

Митрополитом «всея России» Макарий стал через два месяца после январских событий 1542 г., в результате которых прежний митрополит Иоасаф насильно был низвержен, отправлен в Кириллов монастырь на Белоозеро, Шуйские пришли к власти и долго думали, кого поставить на митрополичью кафедру вместо Иоасафа. Н.М.Карамзин замечает, что Шуйские в конце концов «призвали архиепископа Макария, славного умом, деятельностью, благочестием» [33]. Историк тем самым подчеркнул личные заслуги Макария перед церковью, сыгравшие главную роль в выборе его на пост митрополита. Н.И.Костомаров также отмечает, что к моменту низвержения Иоасафа, Макарий был «один из знаменитых духовных русской истории» [34]. С.М.Соловьев ставит на первое место личное знакомство Макария с Шуйскими и оказание первым определенных услуг Шуйским еще в то время, когда Макарий был новгородским архиепископом [35]. «Прямым ставленником Шуйских» называет Макария и советский историк А.А.Зимин [36]. Церковный историк конца XVIII — начала XIX в. Платон в «Краткой церковной Российской истории» высказывает предположение о том, что Макарий и сам не был пассивным наблюдателем январских событий 1542 г. Отметив, что Макарий приехал в Москву «скоро по изгнании митрополита Иоасафа» и «по прибытии скоро избранием святительским и соизволением... еще младолетнего великого князя возведен ... на митрополию всероссийскую», Платон подчеркивает такие черты характера Макария, как честолюбие, благоразумие, проницательность и оборотливость [37]. Е.Е.Голубинский же по поводу избрания Макария митрополитом прямо пишет, что Макарий не хотел быть митрополитом, его «принудили» им стать [38]. Если исходить из того, что в ближайшие десять лет после своего посвящения Макарий активно ставит на епископские кафедры видных представителей иосифлянского направления, то можно предположить; что идея о выдвижении Макария в качестве кандидатуры в митрополиты исходила от иосифлянского круга церковных иерархов, желавших и стремившихся видеть Российскую церковь единой и сильной. К тому же к началу 40-х гг. XVI в. Макарий уже зарекомендовал себя способным стать во главе церковных преобразований, о которых говорили еще со времени Ивана III представители как церкви, так и светской власти. Шуйские могли учесть предложение церковников, тем более, что Макарий отличался спокойным и уступчивым характером. Как оказалось вскоре, Шуйские ошиблись в своем выборе. Макарий оборвал связи с боярской оппозицией, а в своих действиях стал опираться на союз с царем.

Российским митрополитом Макарий стал в 60 лет. Чем он занимался на митрополичьей кафедре примерно в первые пять лет после посвящения, исследователи почти не сообщают. Известно, что, став митрополитом, Макарий заступался перед царем «за обиженных и опальных». Чаще всего в этот; период ходатайства Макария заканчивались успехом, хотя и не всегда надолго. Известно также, что после назначения Макария иосифляне постепенно начинают завоевывать важнейшие позиции как при великокняжеском дворе, так и среди высшего духовенства. Так, уже в 1542 г. Макарий поставил вместо себя на новгородскую кафедру постриженика Волоколамского монастыря, игумена Хутынского монастыря Феодосия. Тогда же вместо ушедшего с епископской кафедры Вассиана Топоркова, коломенским епископом, по инициативе Макария, был поставлен архимандрит Ново-Спасского: монастыря, сторонник иосифлян Феодосий. В 1543 г. ростовским архиепископом был поставлен игумен Троице-Сергиева монастыря Алексей. В 1544 г. чудовский архимандрит Иона Собина, иосифлянин по своим воззрениям, стал суздальским епископом [39].

Как можно судить по данным, имеющимся в исторической литературе, наиболее активным периодом в жизни Макария в Москве было время с 1547 г. примерно до середины 50-х гг. XVI в. Начинается этот период условно с церемонии «венчания Ивана IV на царство» 16 января 1547 г. А.А.Зимин критикует советских авторов за то, что они обычно инициативу венчания Ивана IV приписывают Макарию. По мнению А.А.Зимина, идея коронации царя зародилась у представителей «группировки Глинских, пытавшихся прикрыться фигурой молодого царя для проведения своекорыстной политики, которая немногим отличалась от политики их предшественников» [40].

Что касается дореволюционных авторов, то они почти слово в слово сообщают о факте приглашения царем Макария во дворец в декабре 1546 г. для беседы, во время которой Иван Грозный сообщил митрополиту о своем намерении не только жениться, но и венчаться на царство [41]. Независимо от того, кто был инициатором венчания Ивана IV, все историки едины в том, что составителем чина венчания был Макарий; он же руководил самой январской церемонией венчания. Велики были последствия коронации царя. Авторитет его, освященный авторитетом церкви, поднимался на небывалую высоту. Усилилось также положение Макария при дворе. «Осифлянской доктрине был придан официальный характер».

В этом же, 1547 г., наряду с продолжающейся работой над Минеями, Макарий начинает активную соборную деятельность, продолжавшуюся во время всего его митрополитства. Историки отмечают три важнейших церковных собора середины XVI в., председателем которых был Макарий. Прежде всего это соборы 1547 и 1549 гг., на которых был пополнен и утвержден культ общерусских и местных святых. Н.Лебедев приводит их полный список, отмечая в частности, что на соборе 1547 г. общерусскими святыми стали основатель Пафнутьева Боровского монастыря Пафнутий Боровской с днем памяти 1 мая, Зосима и Савватий соловецкие — основатели Соловецкого монастыря с днями памяти 17 апреля и 27 сентября, Александр Невский с днем памяти 23 ноября. На соборе 1549 г. общерусскими святыми стали, в частности, также Стефан Пермский и Михаил Тверской. Всего при Макарии с 1547 по 1560 г. было канонизировано 45 святых. Если учесть, что до Макария, начиная с великой киевской княгини Ольги (945—964) общерусских святых было 22, то, безусловно, деятельность Макария следует признать весьма активной. «Макарий с собором причислил к лику святых целый ряд русских князей, епископов и отшельников, уважаемых более или менее народною памятью», — писал Н.И.Костомаров [42]. Подчеркивая значение пополнения списка собственных святых, современный историк Н.С.Борисов отмечает: «Пополнение рядов отечественных святых не только увеличивало доходы монастырей и соборов, где хранились их останки, но также укрепляло престиж русской церкви внутри страны и среди других православных церквей» [43].

Оценивая литературную деятельность Макария, как в целом, так и вокруг новых святых, ученые упрекают митрополита за недостаточную добросовестность и правдивость произведений, составленных при нем. Время Макария, — писал Н. И. Костомаров, — «особенно отпечатлелось составлением всяких подложных сказаний о событиях давних веков... В своих ученых трудах Макарий не только не руководствовался ни малейшею критикою в признании подлинности собираемых сочинений, но допускал всякие вымыслы и не заботился о правильности редакции сочинений, помещенных в его Великих Минеях» [44]. П. Знаменский писал по этому же поводу: «Макарий заплатил обильную дань своему веку, веку риторства с пышным нарядом слов и бедностию мысли, веку формалистики как в жизни, так и в литературе» [45].

Особенно много внимания исследователи уделили работе Стоглавого собора 1551 г. К настоящему времени накопилась довольно обширная историография, посвященная деятельности собора [46]. Исследователи пытались и пытаются не только разобраться в содержании Стоглава, но также восстановить ход соборной деятельности, место и роль каждого члена собора, в том числе и председательствующего на соборе митрополита Макария. Главная задача собора заключалась в том, чтобы положить конец церковному неустройству в России, ввести единые церковные каноны, а также новую систему контроля за духовной жизнью русского общества середины XVI столетия. При обсуждении этих, чисто церковных вопросов, царь и митрополит обнаружили полное единство взглядов, и вся предшествующая, подготовительная работа Макария и его сподвижников по реформированию церкви получила силу закона. Именно это имел в виду Е.Е.Голубинский, когда утверждал, что Стоглавый собор «и составляет то деяние Макария, которое дает ему неоспоримое право на почетнейшее место между всеми высшими пастырями русской церкви, как знаменитейшему из всего их ряда» [47]. Исследователь же И.Н.Жданов считает иначе: «Митрополит Макарий был председателем собора. Поэтому многое в деятельности соборной могло бы зависеть от его Влияния. Но на самом деле влияние митрополита едва ли было значительно» [48]. Г.Федотов признает полную победу иосифлян при Макарии, доказательством чему, на его взгляд, является также Стоглавый собор. Но Г.Федотов видит отрицательные, или, как он говорит, «теневые», стороны победившего направления, приведшие в конце концов к установлению «уставного благочестия», к обескровливанию русской церкви [49].

В литературе, посвященной Стоглавому собору, много внимания уделяется разногласиям между Иваном IV и митрополитом Макарием вокруг вопроса о церковно-монастырском землевладении. Утвердилось мнение о том, что царь хотел осуществить (или хотя бы начать) секуляризацию церковных земель, заручившись поддержкой собора, но встретил решительное противодействие со стороны не только иосифлянского соборного большинства, но и самого Макария. В подобном утверждении видится несколько упрощенное понимание взаимоотношений церкви и государства к середине XVI в. Думается, что к собору 1551 г. Иван IV еще не был готов к принципиальному изменению положения церкви в государстве и не имел сколько-нибудь продуманной программы по этому поводу. Об этом говорит текст самого Стоглава. Такому важнейшему вопросу, как вопрос о земельных церковных богатствах, на соборе было уделено куда меньше внимания, чем, например, вопросу о вдовых попах или вопросу о порядке богослужения в церкви. По сути царь лишь попытался поставить под свой контроль рост церковных земельных владений, запретив монастырям приобретать земли без доклада царю под страхом изъятия этих земель и передачи их в поместья [50].

Иван IV, видимо, на самом деле дорожил дружеским союзом с митрополитом Макарием. Верность царю Макарий проявлял еще будучи новгородским архиепископом. Даже при решении, казалось, чисто церковных вопросов, Макарий всегда прежде советовался с царем, ставил его в известность о своих намерениях. Приведем один очень характерный случай, описанный Н.Лебедевым. Когда в 1535 г. после победы над Шиг-Алеем, взятые в плен татарские женщины и дети, поселенные в Новгороде, Пскове, Орешке и других местах, изъявили желание принять христианство, чтобы не умереть голодной смертью, как умерли их мужья и отцы, Макарий обратился за разрешением к великому князю и, только получив его, крестил пленных [51]. Не случайно, уходя в 1552 г. в Казанский поход, Иван IV по сути поручил Макарию заменить себя на время похода. «Ты же, господине отец мой Макарий митрополит всея Руси, подщися, елико тебе Бог даст, во всем беречи царства сего владыку нашего Христа моли; брата же нашего на благодарные дела поучай; такожде и бояр оставших зде, во всем наказуй; такоже, господине, и жену мою, царицу Анастасию, непраздну сущу, духовне во всем побереги» — говорил царь митрополиту.

Иван IV неоднократно поручал Макарию принимать у себя польско-литовских посланников. В связи с этим характерным представляется поведение Макария во время переговоров с Яном Гайко в конце 1552 г. Как только речь заходила о политических вопросах, касавшихся русско-польско-литовских отношений, Макарий прерывал разговор, ссылаясь на то, что он ведает лишь областью духовной, но не политической. Макарий брал на себя ответственность лишь духовного влияния на царя, чтобы не было напрасного «пролития христианской крови».

Последними наиболее известными церковными соборами времени митрополита Макария были соборы 1553, 1556 — 1557 гг. Усиление влияния официальной церкви на духовную жизнь страны к середине XVI в. оживило еретическое вольномыслие. Идеологами ереси на этот раз стали «сын боярский» Матвей Башкин и холоп одного из московских дворян Феодосий Косой. Их учение не только отвергало многие церковные догматы, но и носило ярко выраженную социальную окраску. У Ф.Косого социальная критика получает формулу: «Все люди для бога едины: и татары, и немцы, и прочие народы». У М.Башкина эта мысль привела к практическому выводу: он освободил от кабалы своих собственных холопов. Иван IV и митрополит Макарий, стремившиеся сохранить господство традиционных начал православного христианства в духовной жизни российского общества, выступили единым фронтом против еретиков. Церковные соборы 1553, 1556-1557 гг. подвергли решительному осуждению ереси М.Башкина и Ф.Косого. По одной из версий М.Башкин был сожжен в деревянной клетке. Ф.Косой бежал в Литву. Рационалистические и свободолюбивые идеи, в угоду «уставного благочестия», были разгромлены [52]. При непосредственном участии Макария был осужден и заточен в монастырь также один из видных нестяжателей России 50-х гг. XVI в. старец Артемий [53].

После разгрома еретиков начался последний этап жизни и деятельности Макария. К этому времени он прожил уже 75 лет. Возраст и здоровье не позволяли Макарию работать с прежней энергией. Только страсть к литературным изысканиям сохранилась до конца дней его. Именно с середины 50-х гг. XVI в. Макарий, вместе с другими книжными людьми, начинает работать над составлением «Степенной книги царского родословия» [54].

Умер Макарий на 81 или 82-м году жизни, 31 декабря 1563 г. Смерть Макария, по мнению ряда исследователей, стала заметным рубежом в жизни царя Ивана Грозного. Вскоре после пышного и торжественно обставленного погребения митрополита Макария царь ввел опричнину и начал массовые гонения на всех, кого хоть сколько-нибудь подозревал в измене. Н.Лебедев упрекает Макария в том, что он в свое время так и не сумел благотворно повлиять на Ивана IV [55], обвинив по сути тем самым митрополита во всех последующих грехах грозного царя, что вряд ли можно считать правильным.

Итак, в русской исторической литературе, как дореволюционной, так и современной, светской и церковной, российский митрополит Макарий предстает сыном XVI в., человеком который несмотря на сложности реальной действительности того времени сумел найти свое место в жизни и оставить о себе память не только у современников, но и у потомков. Макарий ратовал за сильную, деятельную церковь, помогающую государству и обществу избавиться от нравственных пороков. Правда, строить такую церковь Макарий ошибочно хотел, опираясь на традиционные, фактически уже ушедшие в прошлое, каноны официальной церкви. Всю свою жизнь Макарий занимался усердным чтением и призывал других делать то же. Не случайно И.У.Будовниц называл Макария одним из российских академиков XVI столетия [53].

ПРИМЕЧАНИЯ

[1] См. например: Лебедев Н. Макарий, митрополит Всероссийский. М., 1872, С. 2021; Зимин А.А. Россия на пороге нового времени. М., 1972. С. 317.

[2] См.: Голубинский Е.Е. История русской церкви. М., 1900. Т. 2. С. 744-745.

[3] См.: Васенко П.Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. СПб., 1904. Ч. 1. С. 181.

[4] Лебедев Н. Указ. соч. С. 56; Скрынников Р.Г. Святители и власти. Л., 1990. С. 166.

[5] См.: Православные русские обители. Полное иллюстрированное описание всех православных русских монастырей в Российской империи и на Афоне. СПб., б. г. См. раздел: Калужская губерния.

[6] Лебедев Н. Указ. соч. С. 21.

[7] См.: Никольский Н.М. История русской церкви. М. 1983. С. 106.

[8] См. например: Зимин А.А. Крупная феодальная вотчина. М., 1977. С. 286.

[9] Архимандрит — высшее духовное звание у монахов православной церкви, почетный титул настоятелей крупных мужских монастырей (см.: Атеистический словарь / Под ред. М.П.Новикова М., 1985. С.30).

[10] См.: Будовниц И.У. Русская публицистика XVI века М.; Л., 1947. С. 189.

[11] См.: Там же.

[12] См. например: Бочкарев В. Стоглав и история собора 1551 года: историко-канонический очерк. Юхнов, 1906. С. 14; Веселовский С.Б. Исследования по истории опричнины. М. 1963. С. 115.

[13] Лебедев Н. Указ. соч. С. 56.

[14] См.: Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960 С. 264, 320; Он же. И.С.Пересветов и его современники. М. 19581 С. 71-91.

[15] Описание документов и дел, хранящихся в архиве святейшего правительственного синода. СПб., 1868. Т. 1. 1542—1721. С. 1.

[16] Соловьев С.М. История России с древнейших времен М., 1989. Кн. 3. Т. 5. Гл. 3. С. 323.

[17] См.: Карамзин Н.М. История государства Российского. М., 1989. Кн. 2. Примечания к т. 8. С. 15-17; Платон. Краткая церковная Российская история. М., 1805. Т. 1. С. 380-385; Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 3. Т. 5 Гл. 3. С. 322-340; Голубинский Е.Е. Указ. соч. С. 744-763; Лебедев Н. Указ. соч. С. 28-56; Будовниц И.У. Указ. соч. 188-198; Зимин А.А. Россия на пороге нового времени. С. 317-321; Он же. Крупная феодальная вотчина. С. 286-287.

[18] См.: Лебедев Н. Указ. соч. С. 33.

[19] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 4. Т. 7. Гл. 1. С. 69.

[20] Ключевский В.О. Русский рубль XVI—XVIII вв. // Соч. в 9 т. М., 1990. Т. 8. Статьи. С. 82.

[21] Апокрифические книги — произведения религиозного содержания, но не признанные церковью священными.

[22] Минеи Четьи — месячные чтения; церковные сборники для чтения на каждый день месяца и на весь год.

[23] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 4. Т. 7. Гл. 1. С. 175-160; Ключевский В.О. Курс русской истории // Соч. в 9 т. М., 1980. Т. 2,. С. 238; Знаменский П. Руководство в русской церковной истории. Казань, 1870. С. 171-189.

[24] См.: Лебедев Н. Указ. соч. С. 113—127; Бочкарев В. Указ. соч.

[25] См.: Тихонравов Н. Памятники отреченной русской литературы. М., 1863. Т. 1-2.

[26] См.: Лебедев Н. Указ. соч. С. 123.

[27] См.: Ключевский В.О. Курс русской истории. Т. 2. С. 238.

[28] См.: Будовниц И.У. Указ. соч. С. 192; Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 168.

[29] Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 4. Т. 7. Гл. 1. С. 175.

[30] Там же. С. 175-176.

[31] См.: Лебедев Н. Указ. соч. С. 20.

[32] См.: Будовниц И.У. Указ. соч. С. 190.

[33] Карамзин Н.М. Указ. соч. Кн. 2. Т. 9. Гл. 2. Стб. 46.

[34] Костомаров Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей. М., 1990. Кн. 1. С. 406.

[35] См.: Соловьев С.М. История России с древнейших времен. Кн. 3. Т. 6. Гл. 2. С. 412.

[36] Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. М., 1960. С. 264.

[37] См.: Платон. Указ. соч. С. 385.

[38] См.: Голубинский Е.Е. Указ. соч. С. 762.

[39] См.: Платон. Указ. соч. С. 365.

[40] Зимин А.А. Реформы Ивана Грозного. С. 274.

[41] См., например: Карамзин Н.М. Указ. соч. Кн. 2. Т. 8. Гл. 3. Стб. 55-58.

[42] Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 409.

[43] Борисов Н.С. Церковные деятели средневековой Руси XIII—XVII вв. М., 1988. С. 142.

[44] Костомаров Н.И. Указ. соч. С. 409.

[45] Знаменский П. Указ. соч. С. 189.

[46] См.: Стоглав // Российское законодательство X—XX веков в 9 т. М., 1985. Т. 2. С. 242-251, 499-500.

[47] Голубинский Е.Е. Указ. соч. С. 771.

[48] Жданов И.Н. Материалы для истории Стоглавого собора // Соч. СПб., 1904. Т. 1. С. 214.

[49] Федотов Г. Святые древней Руси. М., 1990. С. 197.

[50] См. Стоглав. С. 498.

[51] См. Лебедев Н. Указ. соч. С. 39.

[52] См. Клибанов А.И. Реформационные движения в России в XV — первой половине XVI века. М., 1960.

[53] См. Богданов А.П. Перо и крест: русские писатели под церковным судом. М., 1990. С. 14-62.

[54] См. Васенко П.Г. Указ. соч. С. 213.

[55] См. Лебедев Н. Указ. соч. С. 58.

[56] См. Будовниц И.У. Указ: соч. С. 188.

 

Источник: Панова Валентина Игнатьевна (Воронежский университет), Российский митрополит XVI века Макарий в освещении отечественной историографии. В сб.: Церковь и ее деятели в истории России. Межвузовский сборник трудов. Воронежский Государственный университет. Воронеж, 1993. С.31-47.